С 3 октября 2024 года пенсии в Испании финансируются в долг: разбор, как страна оказалась на грани пенсионного кризиса

С 3 октября 2024 года пенсии в Испании фактически финансируются в долг — государство вынуждено занимать средства, чтобы покрывать выплаты нынешним пенсионерам. Испанская система социального обеспечения (Seguridad Social) представляет собой комплекс государственных программ, центральное место в которых занимает пенсионное обеспечение по возрасту. Современная модель сложилась во второй половине XX века и основана на принципах конструктивно-распределительной пенсионной системы (системы contributiva de reparto). Это означает, что работающие граждане и работодатели ежемесячно вносят взносы (страховые cotizaciones), за счет которых выплачиваются текущие пенсии. Таким образом, пенсионные выплаты зависят от трудовых отчислений, сделанных в прошлом, но фактически финансируются за счет текущих поколений работников. Такой «общественный договор» был призван обеспечить солидарность поколений: каждый вносит свой вклад, пока трудится, и получает пенсию, выйдя на заслуженный отдых.

Социальное обеспечение Испании включает несколько компонентов:

• Государственные пенсии по возрасту и инвалидности – главная статья расходов системы. Они формируются как из трудовых (страховых) пенсий для тех, кто делал взносы, так и из нетрудовых (не страховых) пособий для не имеющих достаточного стажа (например, минимальные пенсии, пенсии по бедности).
• Выплаты по безработице – формально управляются отдельным ведомством (SEPE), но также финансируются через взносы работодателей и государства.
• Другие социальные выплаты – пособия по уходу, семейные выплаты и пр., часть из которых относятся к «несвойственным расходам» системы (так называемые gastos impropios), поскольку напрямую не вытекают из пенсионных взносов и традиционно покрываются за счет бюджета.

С середины XX века и до 1970-х годов система активно расширялась: вводились новые виды пособий, увеличивалось покрытие населения и размеры пенсий. В 1995 году был заключен «Пакт Монклоа» (Pacto de Toledo) – политическое соглашение основных партий о защите устойчивости пенсионной системы.

На основе этого пакта осуществлялись важные реформы:

• В 2011 году повышен официальный пенсионный возраст с 65 до 67 лет (постепенно, к 2027 году) и увеличен требуемый стаж для полной пенсии с 35 до 37 лет.
• В 2013 году была введена формула ежегодной индексации пенсий, не напрямую привязанная к инфляции, а учитывающая финансовое состояние системы (минимальная прибавка 0,25% в случае дефицита). Также планировался «коэффициент устойчивости» – автоматическое снижение размера новой пенсии в зависимости от роста ожидаемой продолжительности жизни. Эти меры должны были сдерживать рост расходов.
• Однако в 2018 году указанные механизмы были приостановлены под давлением общественности. Испания вернулась к индексации пенсий по фактической инфляции (ИПЦ), чтобы сохранить покупательную способность пожилых. Несмотря на благие намерения, отказ от сдерживающих индексов обострил финансовую нагрузку на систему при неблагоприятной демографии.

Таким образом, исторически испанская пенсионная система всегда была распределительной – ежегодные траты покрывались текущими доходами. В благоприятные периоды (например, в 2000-х годах) сборы взносов превышали выплаты, что позволило создать Фонд резервов социальной защиты (т.н. «пенсионную копилку» или hucha de las pensiones). К 2011 году в этом резервном фонде накопилось более €66 млрд. Но начиная примерно с 2010–2011 годов ситуация развернулась: комбинация экономического кризиса, роста безработицы и старения населения привела к хроническому дефициту. Фонд резервов вместо пополнения стал использоваться для покрытия разрывов, и менее чем за десятилетие практически исчерпался. С 2017 года испанская система социального обеспечения фиксирует отрицательный собственный капитал: все резервы исчерпаны, обязательства превышают активы, и фактически система «банкротна» без поддержки извне. По данным Трибунала де Кунтас (исп. Счетная палата, высший орган аудита), на конец 2023 года у системы накопился отрицательный баланс почти в €98,53 млрд. Иначе говоря, за последние годы социальное обеспечение проело все прежние накопления и осталось должно казне почти 100 миллиардов.

Одной из ключевых черт испанской модели стало разделение источников финансирования: предполагается, что страховые (трудовые) пенсии должны оплачивать взносы работников, а несвязанные расходы – финансироваться из госбюджета. В последние годы правительство официально увеличило бюджетные трансферы, чтобы формально «очистить» счета социального обеспечения от несвойственных трат. Тем не менее, по сути это мало меняет общую картину: если взносов не хватает даже на страховые пенсии, то разницу приходится покрывать из налоговых доходов или долговых средств. Далее мы рассмотрим, как эта проблема проявилась в 2024 году и почему испанские экономисты называют положение структурно неустойчивым.

2024 год: когда собственные доходы закончились

Согласно свежему докладу испанского аналитического центра Институт Хуана де Марианы (Instituto Juan de Mariana, IJM), в 2024 году поступлений в систему социального обеспечения хватило лишь на три квартала года. Днём “исчерпания” ресурсов стал 3 октября 2024 года. Иными словами, все пенсии, выплаченные с 1 января по начало октября, были профинансированы за счёт страховых взносов работников и работодателей. Но уже начиная с 3 октября, каждое евро, выплаченное пенсионерам, пришлось покрывать за счёт дотаций из государственного бюджета или за счёт привлечения нового долга. Эту дату эксперты образно назвали «Днём долга системы социальной защиты» (исп. Día de la Deuda de la Seguridad Social), подчёркивая, что оставшиеся ~90 дней года пенсионная система живёт “в долг”.

Причина такого явления – структурный разрыв между доходами и расходами системы. По данным Минфина Испании, официальный дефицит бюджета социального обеспечения за 2024 год составил около 0,5% ВВП (порядка €7 млрд). На первый взгляд цифра кажется умеренной, около половины процента ВВП. Однако этот показатель искусственно занижен благодаря массивным целевым трансферам из центрального бюджета. Государство в 2024 году перевело в систему социального обеспечения порядка €43 млрд для покрытия пенсионных выплат. Если представить, что этой помощи не было, и оценить так называемый конструктивный (страховой) дефицит, то картина становится драматичнее: “дыра” бюджета системы составила бы свыше €51 млрд в год. Это примерно 3,8–4% ВВП – величина, сопоставимая или даже превышающая суммарный дефицит всех государственных администраций Испании. По сути, именно пенсионный фонд “создаёт” основную часть дефицита публичных финансов страны, тогда как остальной госсектор близок к балансу или профициту.

Таким образом, в 2024 году лишь около 75% годовых пенсионных расходов были покрыты собственными взносами. Оставшиеся ~25% потребовали внешнего финансирования. Фактически каждое четвёртое евро, выплаченное испанским пенсионерам, не было обеспечено поступлениями от текущих работников. Для наглядности Институт Хуана де Марианы приводит такой расчёт: страховых доходов хватило на 276 дней года, а пенсии за оставшиеся 89 дней оплачены за счёт дефицита.

Финансовые показатели 2024 года продолжили тревожный тренд предыдущих лет. К примеру, в 2023 году страховой дефицит (разница между взносами и пенсиями, без учёта субсидий) оценивался в €55,9 млрд, или 3,8% ВВП. Это чуть больше, чем общий дефицит сектора государственных администраций (3,7% ВВП за 2023 г.). То есть один лишь пенсионный сектор “съедает” больше, чем весь остальной бюджет вместе взятый. Официально же в 2023 году дефицит социальной защиты отчитан всего на уровне 0,6–0,8% ВВП благодаря тому, что государство перечислило системе около €27,2 млрд целевых трансфертов (в т.ч. €7,3 млрд на доплаты к минимальным пенсиям и €19,9 млрд на покрытие других нестраховых расходов). Ещё порядка 1,2% ВВП (более €15 млрд) государство тратит напрямую на пенсии госслужащих старой системы (так называемые clases pasivas), которые не входят в бюджет Seguridad Social. Без этой помощи страховые поступления покрывают лишь около 3/4 пенсионных расходов, а остальное финансируется за счёт налогов и займов. Министерство социальной защиты настаивает, что такая практика (долевое финансирование пенсий из бюджета) “легитимна и распространена” в Европе. Однако многие экономисты (включая экспертов независимого Фонда Fedea и Счётной палаты) указывают, что именно выделение чисто страхового баланса позволяет честно увидеть масштаб проблемы и принять меры для устойчивости системы.

Впервые в новейшей истории Испании подобный разрыв проявился в 2017 году – тогда поступлений перестало хватать на выплаты, и правительство прибегло к экстренным мерам: активному использованию Резервного фонда (который вскоре опустел) и выдаче казначейских кредитов пенсионной системе. С тех пор ежегодно дефицит покрывается либо прямыми бюджетными субсидиями, либо кредитами из казны (по сути, это схожие механизмы финансирования за счёт госдолга). Например, только прямой долг системы перед государством достиг на конец 2023 года €116,17 млрд (7,75% ВВП). Это накопленные займы, выданные на выплату пенсий, которые сама система не смогла вернуть из-за хронического дефицита. При этом кумулятивный отрицательный капитал системы (долги минус активы) продолжает расти и, по оценке Счётной палаты, достиг почти €98,5 млрд к 2024 году. Простыми словами, социальное обеспечение “проело” весь свой фонд и ещё должно астрономическую сумму, которую само никогда не покроет без внешней помощи.

Таким образом, 2024 год наглядно продемонстрировал глубину структурной проблемы. Несмотря на рекордное увеличение доходов от взносов (экономика росла, занятость обновляла максимумы, а ставки взносов даже повышались), расходы на пенсии росли ещё быстрее. По данным правительства, за первые месяцы 2023–2024 гг. сборы взносов показывали рекордные темпы роста – порядка +9% в год, но пенсионные выплаты также увеличивались почти на +9–10% ежегодно, нивелируя этот успех. Денег, собираемых с работающих испанцев, уже системно не хватает на выплаты пенсионерам около четверти года, и эта доля покрывается за счёт общего бюджета и долговых источников.

«Каждый четвертый евро» – финансирование пенсий за счёт налогов и долга

По оценке Института Хуана де Марианы, примерно один из четырёх евро, выплачиваемых сегодня пенсионерам, имеет источником вовсе не их предыдущие взносы, а государственную казну или заёмные средства. Эта ситуация описывается как 25%-й разрыв устойчивости: собственные доходы закрывают только 3/4 потребностей. Причём проблема не разовая, а структурная – речь не о каком-то чрезвычайном сбое или единовременном падении взносов, а о тенденции последних лет.

Чем же опасно такое положение? Прежде всего, нарушается базовый принцип справедливости и самофинансирования пенсионной системы. Изначально предполагалось, что пенсионное обеспечение – это своего рода страхование: работники финансируют свою будущую пенсию через взносы. Однако теперь значительная часть пенсий финансируется просто из общих налоговых поступлений. По сути, система de reparto превращается в перераспределительный механизм от налогоплательщиков в пользу пенсионеров, а не только между поколениями работников и пенсионеров. Возникает скрытая нагрузка на бюджет: деньги, направляемые на покрытие пенсионного дефицита, изымаются из общего котла, тем самым уменьшая возможности финансирования других статей – образования, здравоохранения, инфраструктуры и т.д.. Эксперты подчёркивают: чем больше налоговых ресурсов “поглощает” пенсионная система, тем меньше остаётся на прочие общественные нужды. Уже сейчас на выплаты пенсий уходит около 13% ВВП Испании и почти 30% всех бюджетных расходов, и доля эта неуклонно растёт.

Во-вторых, финансирование четверти пенсий за счёт долгов означает ускоренное накопление государственного долга. Испания уже имеет госдолг свыше 100% ВВП, и необходимость занимать дополнительные десятки миллиардов евро ежегодно подрывает долговую устойчивость. По сути, страна перекладывает бремя текущих пенсий на будущие поколения, которые вынуждены будут выплачивать этот долг с процентами. Институциональные кредиторы и рейтинговые агентства внимательно следят за долговой динамикой; чрезмерный рост обязательств может негативно сказаться на кредитном рейтинге Испании, увеличить стоимость заимствований и привести к требованиям внешних кредиторов (например, от ЕС) провести непопулярные реформы.

В-третьих, подобная ситуация создаёт межпоколенческий дисбаланс и напряжённость. Молодое поколение фактически платит двойную цену: они и финансируют пенсии нынешних пожилых через высокие налоги и взносы, и одновременно видят неустойчивость системы, ставящей под сомнение их собственные будущие пенсии. Возникает ощущение несправедливости: сегодняшние пенсионеры в среднем получают значительно больше, чем сами внесли в систему, а нынешние молодые работники рискуют не получить сопоставимой отдачи. По данным Коллегии актуариев Испании, среднестатистический пенсионер получает на 62% больше денег, чем внёс за всю карьеру. Такой дисбаланс залатывается только повышенными поборами с нынешних работников, и эта нагрузка уже колоссальна – совокупно налоги и взносы «съедают» около 55% фонда оплаты труда среднего работника. Иными словами, более половины того, что работодатель тратит на сотрудника, уходит государству (в виде подоходного налога, социальных взносов работодателя и работника). Это одна из самых высоких долей в Европе, что негативно сказывается на мотивации труда и создании рабочих мест.

Опираться на постоянное вливание чужих средств – путь к кризису доверия. Пенсионеры, понимая, что их выплаты поддерживаются долгом, могут начать беспокоиться о надёжности выплат в будущем. А работающие, осознавая, что платят всё больше за пенсии других, но не видят улучшения перспектив для себя, могут утратить доверие к системе социального обеспечения. Если значительная часть общества перестанет верить, что государственная пенсия гарантирует достойную старость, это чревато и социальным напряжением, и изменением экономического поведения (например, ростом теневой занятости, чтобы избежать высоких отчислений, или стремлением перевести сбережения за рубеж). Экономисты называют ситуацию “слоном в комнате” испанских публичных финансов – проблема пенсионного дефицита огромна, но до недавнего времени её старались не замечать в политических дебатах, откладывая решение. Тем не менее, реалии таковы, что уже каждый четвёртый евро пенсий приходится брать у налогоплательщиков и кредиторов. Если не предпринимать мер, эта доля будет только расти, усиливая все перечисленные риски.

Наконец, финансирование четверти пенсий через долг маскирует истинный размер дефицита, что позволяет правительству отчитываться о сравнительно небольшом дефиците системы (те самые 0,5% ВВП). Однако такая «косметическая» отчетность может ввести общество в заблуждение относительно устойчивости системы. Трибунал де Кунтас прямо указал, что официальная бюджетная отчётность завышает результаты соцобеспечения за 2023 год на €3,21 млрд за счёт бухгалтерских приёмов (не своевременно учтённых обязательств и т.п.). Кроме того, аудиторы нашли нераскрытые долги и нереалистично учтенные активы системы на сумму порядка €12 млрд. Это говорит о недостаточной прозрачности финансов пенсионной системы и потенциальном накоплении скрытых проблем. Если ситуация выйдет из-под контроля (например, при следующем экономическом спаде, когда и взносы сократятся, и платить придётся больше из бюджета), то исправлять её придётся в экстренном режиме и ценой ещё больших жертв. Именно поэтому эксперты настаивают: признание факта, что “каждый четвертый евро пенсий – за счёт налогов и долгов”, должно заставить власти и общество срочно искать долгосрочные решения, а не уповать на текущие латания дыр.

Влияние дефицита на бюджет, долг и экономику

Пенсионный дефицит стал крупнейшим вызовом для государственных финансов Испании. Как мы уже отметили, без поддержки пенсий из бюджета Испания вообще не имела бы дефицита в последние годы – совокупный бюджет был бы близок к сбалансированному. Практически весь дефицит, который фиксируется (3–4% ВВП ежегодно), связан с необходимостью финансировать нехватку в системе социального обеспечения. Это означает, что стабильность государственного бюджета во многом зависит от судьбы пенсионной системы. Пока разрыв велик, Испании сложно сократить дефицит до целевых 3% ВВП (требование ЕС) и тем более выйти в плюс в периоды экономического роста.

Возрастающие обязательства по пенсиям также раздувают государственный долг. Трата десятков миллиардов ежегодно сверх страховых доходов добавляется к долгу либо напрямую (в виде заимствований на трансферты), либо косвенно (в виде предоставляемых социальных фондов кредитов казначейства). За два десятилетия, с 2005 по 2025 год, на латание бюджета социального обеспечения государство направило суммарно более €400 млрд. Эти средства были заняты на рынках или изъяты из других статей расходов, и сумма сопоставима с целым годовым ВВП такой страны, как Австрия или Норвегия! Представьте: €400 млрд – это ресурсы, которые могли бы пойти на строительство дорог, поддержку образования и медицины или снижение налогов для стимулирования экономики, но вместо этого они ушли на покрытие дисбаланса пенсионного фонда. Этот огромный альтернативный издержек (упущенная выгода) иллюстрирует, как пенсионный дефицит поглощает финансовую мощь страны.

Сегодня совокупный государственный долг Испании уже превысил €1,4 трлн (около 110% ВВП) и продолжает расти. Каждый дополнительный миллиард, занятый на пенсии, ложится бременем на будущие бюджеты – нужно будет обслуживать долг, выплачивать проценты. В условиях ужесточения денежно-кредитной политики и роста ставок по государственным облигациям обслуживание долга становится всё более затратным. Так, в 2023 году ставка по испанским 10-летним облигациям поднялась примерно до 3–4%, что означает: чем больше долг – тем больше средств из бюджета уходит на проценты, а не на текущие нужды граждан. Уже через несколько лет выплаты процентов по госдолгу могут стать одной из крупнейших статей бюджета, если долг не стабилизировать. Поэтому пенсионный дефицит представляет прямую угрозу долгосрочной устойчивости государственных финансов: он не только увеличивает номинальный долг, но и ведёт к росту расходов на его обслуживание, формируя порочный круг.

Экономические последствия такого положения также многогранны:

• Сокращение фискального пространства. Когда значительная часть налоговых доходов уходит на покрытие пенсионного дефицита, правительству сложнее финансировать инвестиции в экономику. Капитальные вложения (инфраструктура, НИОКР, поддержка бизнеса) урезаются, что тормозит рост ВВП в долгосрочном плане. В период 2005–2025 гг. пенсионная “дыра” отобрала у бюджета сумму, эквивалентную трём годам поступлений налога на доходы физических лиц, то есть фактически граждане платили налог, который вместо улучшения общественных благ уходил на затыкание брешей.
• Рост налоговой нагрузки. Чтобы финансировать дефицит, государство либо увеличивает заимствования (что имеет пределы), либо вынуждено повышать налоги и социальные взносы. В последние годы, несмотря на рекордные сборы, Испания ввела дополнительные отчисления (например, Механизм межпоколенческой справедливости, о нём далее) и обсуждает новые формы сборов. Высокая налогово-взносная нагрузка снижает конкурентоспособность экономики, отпугивает инвесторов и лишает граждан части доходов, которые они могли бы потратить или инвестировать. Уже сейчас совокупная ставка соцвзносов на заработную плату – около 30–35% (включая долю работодателя), а подоходный налог прогрессивно достигает 45% для верхних доходов. В итоге мотивы к труду и предпринимательству снижаются, а часть активности уходит “в тень” для уклонения от поборов.
• Давление на зарплаты и занятость. Правительство, пытаясь сбалансировать систему, фактически перекладывает нагрузку на работников и работодателей. Например, с 2018 года ставки социальных взносов росли быстрее, чем средние зарплаты. Это означает, что реальные доходы работников частично стагнировали или даже снижались, поскольку бóльшая доля фонда оплаты труда уходит на взносы. Такая ситуация демотивирует квалифицированные кадры, особенно молодёжь, которая видит, что несмотря на рост экономики, их чистые зарплаты почти не увеличиваются. С другой стороны, для бизнеса увеличение обязательных отчислений повышает стоимость найма работников, что может сдерживать создание новых рабочих мест, особенно высокооплачиваемых.
• Межпоколенческое неравенство и социальное напряжение. Как уже упоминалось, разрыв между положением пожилых и молодых в Испании растёт. По данным исследования IJM, с 2008 по 2024 годы реальные доходы молодёжи (до 30 лет) упали на ~3%, тогда как у пенсионеров выросли на ~18%. Средняя новая пенсия уже выше средней зарплаты молодых работников (€1760 против €1670). Старшее поколение в Испании не только лучше защищено от инфляции (их пенсии индексируются по ИПЦ), но и зачастую владеет недвижимостью и накоплениями, тогда как у молодёжи доля собственности резко упала. В итоге молодые чувствуют себя “проигравшими” в социальном контракте: они платят больше, но имеют меньше благ (сложности с жильём, высокий уровень безработицы ~26% среди молодёжи, неуверенность в будущем). Всё это подрывает доверие к пенсионной системе и, шире, к тому, как государство распределяет ресурсы. Если молодые считают, что текущая система “работает против них”, это может привести к росту протестных настроений, политического радикализма или даже эмиграции талантливой молодёжи в более перспективные страны.
• Угрозы для финансовой стабильности. Наконец, постоянный дефицит повышает вероятность того, что в какой-то момент рынки усомнятся в способности Испании контролировать свой долг. Вспомним кризис еврозоны 2010–2012 гг., когда долговые рынки требовали от стран с высоким долгом (Греция, Италия, Испания) жёстких мер экономии. Пока Европейский Центробанк удерживает низкие спреды и скупает облигации, проблема неочевидна. Но стоит ставкам подняться или ЕЦБ сократить поддержку, Испания окажется уязвимой из-за раздутого долга. Тогда может потребоваться резко сокращать расходы или искать экстренные доходы, и пенсии – самая крупная статья расходов – неминуемо попадут под нож. Это был бы стрессовый сценарий как для пенсионеров, так и для экономики в целом.

Подводя итог, дефицит системы социального обеспечения бьёт сразу по нескольким фронтам:

• Ослабляет государственный бюджет (съедая ресурсы и раздувая дефицит).
• Наращивает государственный долг (вынуждая занимать под выплату пенсий).
• Тормозит экономический рост (через сокращение инвестрасходов и повышение налогового бремени).
• Усиливает социальное неравенство между поколениями и подрывает доверие к институтам (особенно у молодых плательщиков).
• Содержит риски внезапного кризиса доверия в будущем, если проблему и дальше игнорировать.

Испанский Счетный суд уже не раз предупреждал о необходимости реформ. В свежем отчёте 2025 года Трибунал де Кунтас настойчиво рекомендует правительству и парламенту принять меры для обеспечения финансовой устойчивости системы в средне- и долгосрочной перспективе. Это подразумевает как улучшение прозрачности отчётности, так и непосредственно изменение параметров системы, чтобы разорвать тенденцию растущего дефицита. О том, какие могут быть меры и каковы причины столь тяжёлой ситуации, поговорим далее.

Причины системного дефицита: демография, занятость, политика

Почему же испанская пенсионная система оказалась в хроническом минусе?

Эксперты сходятся во мнении, что проблема носит структурный характер, сложившись под влиянием нескольких долговременных факторов:

• Старение населения и рост долголетия. Испания – одна из самых быстро стареющих стран Европы. Уже сейчас около 20% населения старше 65 лет (примерно 9,3 млн пенсионеров на 47 млн жителей). К 2050 году, по прогнозам Национального института статистики (INE), доля пожилых достигнет 30% и более  – то есть почти каждый третий житель будет пенсионного возраста. Причина – сочетание низкой рождаемости и высокой ожидаемой продолжительности жизни. Средняя продолжительность жизни в Испании – около 83 лет, одна из самых высоких в мире. Это означает, что средний испанец получает пенсию около 20 лет (женщины – ещё дольше). Если в середине XX века на каждого пенсионера приходилось 5–6 работающих, то сегодня соотношение снизилось примерно до 2 занятых на 1 пенсионера, а в перспективе может упасть до 1,5:1 или ниже. Например, в отдельных регионах вроде Астурии уже сейчас лишь 1,4 работающих приходится на одного пенсионера – молодёжь уезжает, население стареет, и нагрузка на оставшихся работников колоссальна. Старение населения неминуемо ведёт к росту расходов на пенсии (пенсионеров больше и живут они дольше), тогда как число плательщиков не успевает расти теми же темпами. Этот демографический сдвиг – главная долгосрочная угроза для системы pay-as-you-go.
• Низкая рождаемость и замедление притока рабочей силы. Коэффициент рождаемости в Испании – около 1,2–1,3 ребёнка на женщину, что существенно ниже уровня простого воспроизводства (2,1). Поколения, вступающие на рынок труда, малочисленнее уходящих на пенсию бэйби-бумеров. Хотя миграция несколько компенсирует дефицит молодых кадров, это не решает проблему полностью – коэффицент демографической поддержки (отношение 16–64-летних к 65+ летним) устойчиво снижается. По расчетам Института Валенсии (Ivie), коэффициент демографической зависимости (65+ к 16–64) вырастет с 30% в 2020 г. до 54% к 2050 г.. Это значит, что на каждых двух работающих будет приходиться один пенсионер – нагрузка удвоится. Даже значительное улучшение рождаемости сегодня дало бы эффект лишь через десятилетия, поэтому демографическая инерция гарантирует усиление давления на пенсионную систему в ближайшие 20–30 лет.
• Высокая безработица и неполная занятость. Испания традиционно страдает от высокого уровня безработицы. Несмотря на снижение показателя после пандемии, общая безработица держится около 12–13% (в 2023–24 гг.), а среди молодёжи до 25 лет – около 26,5%, что в 3–4 раза выше, чем в Германии или Нидерландах. Это означает, что миллионы потенциальных работников не делают взносов в систему, упуская доходы для соцобеспечения. Более того, распространена временная и неполная занятость: многие работают на частичных ставках, временных контрактах с перерывами, либо эмигрируют в поисках работы. Пока экономика не сможет обеспечить стабильно высокую занятость на полные ставки, база плательщиков остаётся ослабленной. Каждый процент безработицы – это десятки тысяч ненаполненных пенсионных счетов. Испания значительно уступает ряду европейских стран по уровню занятости населения, особенно среди женщин и молодёжи, а это прямые потери для пенсионной системы.
• Стагнация зарплат и “потолок” взносов. Испанские зарплаты росли медленно последние десятилетия. В частности, реальные доходы молодых работников практически не увеличились с 2000-х гг. (с поправкой на инфляцию). В то же время у пенсионеров доходы росли благодаря индексации и дополнительным выплатам. Поскольку взносы напрямую зависят от фонда оплаты труда, скромный рост зарплат означает и недостаточный рост поступлений. Кроме того, в системе долго действовал предел максимальной базы для отчислений – высокие зарплаты платят взносы только с определённого потолка, сверх которого отчисления не взимаются. Этот потолок индексировался медленно, что ограничивало поступления от наиболее высокооплачиваемых работников. (Лишь в 2023 году правительство решило постепенно повышать максимальную базу и ввести “солидарный сбор” с части сверхвысоких зарплат, но эффект будет заметен не сразу.) Также стоит упомянуть особенности взносов самозанятых (autónomos): до недавнего времени они могли добровольно выбирать базу для отчислений, часто минимальную, что приводило к недостаточным взносам. Реформа 2023 года связала отчисления самозанятых с их реальным доходом, что должно увеличить поступления, но опять же постепенно. В целом же относительно низкие средние зарплаты и существовавшие лазейки ограничивали рост доходов пенсионного фонда.
• Щедрость пенсий и индексация по ИПЦ. Несмотря на проблемы экономики, Испания поддерживает один из самых высоких “коэффициентов замещения” пенсий в Европе – порядка 80% от последней зарплаты в среднем. Это означает, что испанские пенсионеры получают весьма щедрые выплаты по меркам многих стран (где коэффициент 50–60%). За последние годы государство дополнительно повышало минимальные пенсии и пенсии вдовам темпами выше инфляции, стремясь защитить эту категорию. В 2021 году был принят закон о гарантированной индексации: теперь все пенсии ежегодно повышаются на уровень инфляции (ИПЦ). В условиях всплеска инфляции в 2022–2023 гг. это привело к резкому скачку расходов. Так, пенсии в 2023 году были проиндексированы почти на +8,5%, что добавило несколько миллиардов евро в годовой расход. По оценке IJM, привязка пенсий к ИПЦ увеличила ежегодные затраты более чем на 75% за три года. Фактически, ежемесячно система стала тратить на €3 млрд больше, чем до введения полной индексации. Безусловно, для пенсионеров это благо – сохранение их покупательной способности. Но для баланса бюджета эта мера оказалась тяжёлой: расходы растут гораздо быстрее доходов, ведь для работников автоматической индексации зарплат нет. В результате разрыв между поступлениями и выплатами начал стремительно расширяться с 2021 года.
• Выход на пенсию поколений бэйби-бума. В Испании пик рождаемости пришёлся на конец 1950-х – начало 1970-х годов. Эти многочисленные поколения (baby boomers) сейчас начинают массово выходить на пенсию (примерно в 2020-х годах и особенно в 2025–2035 гг.). Число новых пенсионеров ежегодно растёт, увеличивая нагрузку. Например, только за 2024 год было назначено около 368 тысяч новых пенсий по старости – практически рекордное число, превышающее число ушедших из жизни пенсионеров. Общее число пенсионеров за 10 лет увеличилось с ~8,5–9 млн до более 10 млн в 2024 году. Такая волна выходов на пенсию – прогнозируемый демографический шок для системы: максимум выплат придётся как раз на 2030-е годы, когда поколение бэйби-бумеров достигнет 70–80 лет. Европейская комиссия прогнозирует, что, если не изменить систему, к 2050 году расходы на пенсии в Испании будут поглощать почти половину всех налоговых поступлений. Это астрономическая цифра, означающая, что один из каждых двух евро, собранных в виде налогов, уйдёт на оплату пенсий, не считая другие соцрасходы. Такая перспектива, разумеется, неустойчива без серьёзных изменений.
• “Несвойственные” расходы и структура бюджета соцстраха. Исп historically испанская система финансировала из взносов не только собственно трудовые пенсии, но и ряд иных выплат (например, доплаты к минимальным пенсиям, семейные пособия, льготы по раннему выходу и т.д.). Эти gastos impropios увеличивали нагрузку на фонд. В последние годы правительство начало переводить их на финансирование из общего бюджета, однако дискуссии о полном разделении продолжаются. Пока же часть трансфертов из бюджета идёт именно на эти цели – к примеру, €7,3 млрд в 2023 году направлено на доплаты к минимальным пенсиям. Это, с одной стороны, снимает их с баланса страховой системы (улучшая формально её счёт), но с другой – не уменьшает общих расходов государства. В любом случае, даже исключив несвойственные траты, конструктивный (страховой) баланс остаётся отрицательным примерно на 3% ВВП. Таким образом, проблема не только в “чуждых” расходах – даже базовые выплаты из взносов не покрываются текущими доходами.
• Недостаточные реформы и политические факторы. Уже более десяти лет эксперты предупреждают о необходимости реформ, но политическая воля зачастую отсутствовала. Реформы 2011 и 2013 гг., как мы обсуждали, были призваны оздоровить систему, но их ключевые элементы (индексация 0,25% при дефиците и понижающий коэффициент) были отменены до вступления в силу. Причина – сильное давление общественности (особенно ассоциаций пенсионеров) и политическая чувствительность вопроса. Пенсионеры – очень влиятельная группа избирателей в Испании, и ни одна власть не хочет сокращать их доходы. Популистские решения (типа возврата полной индексации) краткосрочно приносят политические дивиденды, но долгосрочно ухудшают устойчивость системы. Кроме того, до недавнего времени в публичном пространстве тема пенсионного дефицита замалчивалась или преподносилась смягчённо. Правительство предпочитало рапортовать о невысоком официальном дефиците, не акцентируя внимание на скрытом трансфертном характере финансирования. Это привело к отсутствию широкого общественного консенсуса относительно болезненных, но нужных мер. Только в последние год-два, благодаря исследованиям институтов вроде IJM, Fedea, а также предупреждениям Счётной палаты и европейских органов, тема вышла на первые полосы. Теперь уже очевидно, что промедление с реформами лишь усугубило дисбаланс, сделав будущие шаги ещё более радикальными.

Подводя итог причин, можно сказать: испанская пенсионная система испытывает “идеальный шторм” факторов – неблагоприятная демография (старение, низкая рождаемость), структурные проблемы рынка труда (безработица, стагнация зарплат), щедрые обязательства (высокие пенсии и полная индексация), а также упущенные реформы. Все они вместе обусловили тот факт, что расходы ежегодно на десятки миллиардов превышают доходы, и разрыв растёт. Понимание этих причин важно, чтобы оценить возможные пути выхода и их последствия.

Предлагаемые меры и реформы для решения проблемы

Сознавая масштаб угрозы, экономисты и политики в Испании обсуждают различные меры для восстановления устойчивости пенсионной системы. Институт Хуана де Марианы в своих докладах призывает к комплексной и смелой реформе, без которой, по их словам, «система утонет у нас на глазах».

Ниже перечислим ключевые предложения, звучащие в экспертных кругах:

• Отделение страховых пенсий от социальных выплат. Рекомендуется полностью вывести из бюджета социального обеспечения все несвойственные расходы – такие, как доплаты к минимальным пенсиям, нестраховые пособия, льготы по материнству и т.п. Их финансирование должно идти напрямую из государственного бюджета, что повысит прозрачность счетов пенсионной системы. Это решение уже частично реализуется, но эксперты настаивают на более чётком разделении. Впрочем, важно понимать: такой шаг не устраняет дефицит как таковой, а лишь делает его более наглядным (перенося часть нагрузки в другой карман бюджета). Тем не менее, прозрачность – первый шаг к правильной оценке проблемы.
• Повышение пенсионного возраста. Множество экономистов сходится во мнении, что необходим дальнейший рост реального пенсионного возраста. Официально к 2027 году пенсионный возраст достигнет 67 лет (для полного стажа), но средний фактический возраст выхода на пенсию пока ниже из-за досрочных схем. Предлагается увеличить возраст выхода на пенсию с учётом роста продолжительности жизни – например, привязать его автоматически к ожидаемой жизни (как сделали в Дании или Нидерландах). Некоторые эксперты говорят о 70 годах как новой ориентировочной планке в отдалённом будущем. Разумеется, повышение должно быть постепенным и учитывать характер труда, но увеличение трудового стажа напрямую улучшает соотношение работников к пенсионерам и сокращает период выплаты пенсии. Это одна из самых эффективных мер для экономии расходов. Риск – общественное неприятие; такие изменения требуют ясного обоснования и поддержки (например, через программы переквалификации пожилых работников, стимулирование найма людей 60+ и пр.).
• Меры по стимулированию рождаемости и привлечению рабочей силы. Хотя эффект демографических мер проявится нескоро, их необходимость признаётся. Речь идёт о продуманных семейных политиках, поддержке молодых семей, улучшении условий для совмещения работы и детей, чтобы повысить катастрофически низкую рождаемость. Параллельно следует стимулировать иммиграцию трудоспособного населения. Иммигранты, как правило, моложе и сразу входят в рабочую силу, внося взносы. Испания уже привлекает мигрантов из Латинской Америки, Северной Африки, но можно рассмотреть и программы для квалифицированных мигрантов. Ещё одна резервная мера – повышение участия в рабочей силе: вовлечение в занятость тех групп, которые представлены меньше (женщины, лица 55+, люди с инвалидностью). Например, если поднять занятость людей 55–64 лет (сейчас она ~55%) ближе к уровням Северной Европы (>70%), это дало бы и самим людям возможность накопить больший пенсионный капитал, и системе – дополнительные взносы.
• Рост продуктивности и заработков. В долгосрочной перспективе только рост экономики и производительности труда позволит облегчить бремя пенсий. Если работники будут зарабатывать больше, то и отчисления при тех же ставках вырастут, не увеличивая относительную нагрузку. Для этого необходимы структурные реформы экономики: инвестиций в образование, технологии, снятия барьеров для бизнеса, чтобы создавать высокопроизводительные рабочие места. Увеличение средней зарплаты и вывод из тени скрытой экономики (по оценкам, до 20% экономики Испании неофициально, т.е. не платит взносы) способны существенно пополнить фонд соцстраха. Конечно, это общие задачи развития страны, но они неотрывно связаны с решением пенсионной проблемы.
• Ограничение индексации или новая формула роста пенсий. Многие специалисты полагают, что автоматическая индексация пенсий на 100% инфляции – непозволительная роскошь для страны с неблагополучной демографией. Возможный шаг – вернуться к более гибкой формуле, которая учитывала бы состояние экономики и бюджета. Например, Франция и Италия при дефиците индексировали пенсии неполностью, а на небольшие проценты; Швеция использует механизм “балансировки”, снижая индексацию, если система в минусе. Предлагается адаптировать рост пенсий к реальным возможностям экономики: скажем, индексировать только на половину инфляции при превышении определённого порога дефицита, или привязать рост пенсий к росту фонда заработной платы (как в Германии). Это, конечно, непопулярно – напрямую затрагивает уровень жизни пенсионеров. Чтобы избежать бедности среди пожилых, возможно введение дифференцированной индексации: минимальные и низкие пенсии повышать по ИПЦ (защищая уязвимых), а средние и высокие – более умеренно. В любом случае, текущая траектория роста расходов требует корректировки, иначе они будут расти быстрее экономики, что ведёт в тупик.
• Повышение ставок и базы взносов (увеличение доходной части). Альтернативой сокращению расходов является увеличение доходов системы. Правительство уже реализует некоторые шаги: с 2023 года введён Mecanismo de Equidad Intergeneracional (MEI) – надбавка к взносам в 0,6% от зарплаты (с ростом до 1,2% в перспективе) специально для пополнения Резервного фонда. Также планируется значительно поднять максимальную базу для взносов к 2050 году (постепенно повышая потолок сверх инфляции) и ввести дополнительный взнос солидарности для сверхвысоких зарплат. Эти меры увеличат поступления. Однако, как отмечают критики, они ложатся бременем на работодателей и работников и могут иметь негативные побочные эффекты – от сокращения рабочих мест до вывода части высокооплачиваемого труда за рубеж. Более того, расчёты показывают, что даже такие повышения не покрывают полностью будущий рост расходов – они лишь частично уменьшают разрыв. Например, AIReF (независимый фискальный орган) оценивает, что введённые новые взносы дадут около +1,4% ВВП доходов к 2050 г., но расходы к тому времени вырастут на +3,4% ВВП. Значит, необходимы дополнительные меры помимо наращивания взносов, иначе это выльется просто в постоянно растущие налоги без решения основы проблемы.
• Стимулирование частных и корпоративных пенсионных накоплений. Ещё одно направление – развитие негосударственных пенсионных схем (т.н. второй и третий пенсионные столпы). В Испании исторически низкое распространение частных пенсионных планов: значительная часть населения полагается исключительно на государственную пенсию. Государство могло бы поощрять работодателей создавать корпоративные пенсионные планы для сотрудников, а граждан – делать личные накопления (например, через налоговые льготы на взносы в пенсионные фонды). Если у будущих пенсионеров появятся значимые дополнительные накопления, они меньше будут зависеть от госпенсии, что снизит давление на систему. В 2021–2022 гг. были некоторые изменения в законодательстве: введены планы занятости (корпоративные пенсионные фонды) и понижены льготы на индивидуальные планы, чтобы стимулировать коллективные схемы. Однако пока эти инициативы на начальном этапе. Эксперты предлагают расширить участие населения в накопительных схемах, например, вводя автоматическую подписку работников на корпоративные планы (с правом отказаться), как сделано в Великобритании. Важно отметить, что частные накопления – это не панацея, они зависят от финансовых рынков и не все имеют возможность откладывать. Но как вспомогательный столп такой подход может повысить общую адекватность пенсионного обеспечения и ослабить давление на государственный бюджет в будущем.
• Борьба с злоупотреблениями и оптимизация расходов. Не стоит забывать и про более «технические» меры. Например, было отмечено подозрительно сильное увеличение числа пенсий по инвалидности – за последние годы число новых инвалидных пенсий росло гораздо быстрее, чем обычных. Возможно, тут есть лазейки или злоупотребления, когда люди досрочно выходят на пенсию через оформление инвалидности. Усиление контроля за такими случаями могло бы предотвратить ранний выход из рабочей силы недобросовестных претендентов, сохраняя больше людей в статусе плательщиков. Также обсуждается пересмотр некоторых привилегированных режимов (например, досрочные пенсии в определённых отраслях, высокие пенсии отдельных категорий) – их постепенное приведение к общим нормам дало бы экономию. Наконец, цифровизация и улучшение администрирования в системе (выявление неплательщиков взносов, сокращение бюрократии) тоже могут внести вклад в оздоровление финансов.

Перечисленные меры – это так называемые “параметрические” реформы, то есть корректировка параметров существующей системы (возраста, ставок, формул расчёта). Все они нацелены на сокращение разрыва между доходами и расходами. Разумеется, каждая мера несёт определённые риски и политические издержки:

• Повышение возраста и снижение индексации могут вызвать протесты пенсионеров и предпенсионеров, обоснованные опасения насчёт справедливости и доступности труда в возрасте.
• Рост взносов бьёт по бизнесу и работникам, тормозя экономику.
• Частичная приватизация пенсий (накопительные планы) несёт риски рыночной волатильности и требует надёжного регулирования, чтобы защитить людей от потерь.
• Усиление миграции и повышение рождаемости выходят за рамки чисто пенсионной политики и зависят от множества факторов.

Тем не менее, без хотя бы части этих шагов ситуацию не исправить. Многие эксперты подчёркивают, что необходим пакет мер: ни одна мера сама по себе, будь то увеличение возраста или просто рост налогов, не решит проблему полностью и справедливо. Нужен баланс между повышением доходов системы и ограничением роста расходов, распределённый между поколениями.

• Правительство Испании в 2021–2023 годах приняло две волны пенсионной реформы, которые включают некоторые из перечисленных идей:
• Гарантия индексации по ИПЦ (как ни парадоксально, это анти-реформа с точки зрения устойчивости, но сделано ради социальной поддержки).
• Отмена фактора устойчивости и замена его на дополнительный взнос (MEI) – то есть решили проблему не снижением пенсий, а повышением взносов.
• Постепенное увеличение базы взносов и введение солидарного взноса для высоких зарплат.
• Поощрение корпоративных пенсионных планов.
• Выделение части расходов (минимальные пенсии и пр.) в отдельные бюджетные трансферты.

Однако независимые аудиторы (AIReF, Банк Испании, ЕС) заключили, что этих мер недостаточно. Даже с ними, как уже упомянуто, расходы на пенсии будут расти примерно до 15–16% ВВП к 2050 году, что потребует дальнейших шагов. Еврокомиссия в рамках мониторинга средств восстановления (NextGenerationEU) ставила условием долгосрочную устойчивость пенсий, и вероятно Испании предстоит ещё раз пересмотреть формулы после 2025 года.

Институт Хуана де Марианы и ряд других аналитических центров (Fedea, Civismo) идут дальше и предлагают задуматься о более радикальных изменениях – вплоть до смены модели (переход к личным пенсионным счетам, системы с распределением по поколениям и т.д.). Рассмотрим эти альтернативы подробнее.

Возможные альтернативы нынешней системе и их риски

Помимо корректировки параметров текущей системы, существует дискуссия о принципиальных альтернативах пенсионной модели. Каждая из них несёт свои преимущества и издержки:

1. Смешанная система распределения и накопления. Многие развитые страны сочетают государственную распределительную пенсию с обязательными накопительными элементами. Например, в странах Скандинавии и в Нидерландах есть мощные корпоративные пенсионные фонды, которые инвестируют средства работников. Идея в том, что часть взносов направляется в личные накопительные счета (управляемые или государством, или частными фондами под надзором), а часть продолжает идти на выплату текущих пенсий. Через несколько десятилетий у каждого работника формируется собственный капитал, за счёт которого оплачивается часть его пенсии, а государственная пенсия может быть меньше (например, только базовая). Преимущество такого подхода – диверсификация источников: пенсии зависят не только от следующего поколения, но и от накопленного капитала, который инвестируется в экономику. Если инвестиции приносят хороший доход, пенсионеры выигрывают, а нагрузка на бюджет снижается. Однако риски тоже значительные:

• Во-первых, переходный период. Пока система не накопит достаточно средств, государству приходится финансировать два поколения сразу: текущих пенсионеров (за счёт части взносов, которые уменьшились) и помогать накопить молодым (давая налоговые льготы или гарантии). В Латвии, Польше, Венгрии и других странах, попробовавших такую реформу в 2000-х, возникла проблема: образовался двойной дефицит – деньги ушли в накопительные фонды, а платить нынешним пенсионерам нечем, пришлось занимать. В итоге некоторые страны свернули обязательные накопительные программы, частично национализировав их, чтобы залатать бюджет.
• Во-вторых, рыночный риск. Накопления вкладываются в финансовые активы (акции, облигации). Их стоимость может меняться, возможны кризисы, как в 2008 году, когда пенсионные фонды понесли потери. Нет гарантии, что к выходу на пенсию у человека будет достаточная сумма – это зависит от конъюнктуры. Государство может обещать минимальную пенсию (гарантируя от совсем плохого исхода), но тогда смысл в том, что оно всё равно на крючке обязательств.
• В-третьих, неравенство и покрытие. Если человек имел низкий доход и мало отчислял, его накопления будут скромны, и без серьёзной госдобавки он останется с мизерной пенсией – возникнет проблема бедности в старости. В распределительной системе солидарность выше: за счёт перераспределения пенсионеры получают относительно более равномерные суммы. В накопительной – у кого доход выше, у того и пенсия сильно выше, у кого не было средств копить – тому нужна помощь от государства.

Для Испании переход к смешанной системе означал бы культурный и институциональный сдвиг: необходимо создавать надёжную инфраструктуру пенсионных фондов, систему регулирования, вырабатывать доверие населения. Пока испанцы больше доверяют государству, чем рынку (недаром 9 из 10 рассчитывают на госпенсию). Ввести накопительный элемент можно постепеннно, скажем, для новых поколений, но плоды этого мы увидим лишь через 30–40 лет, а кризис надвигается быстрее. Тем не менее, как долговременная стратегия, диверсификация пенсионных источников обсуждается – например, создание “целевого капитала” (аналог personal retirement accounts) для каждого молодого работника с небольшой долей взносов.

2. Нотионально-накопительная система (NDC). Это интересный гибрид, применяемый, например, в Швеции, Италии, Польше. По сути, остается распределительный принцип (деньги текущих работников идут на текущих пенсионеров), но каждому работнику ведётся условный индивидуальный счёт (нотиональный счёт), на который записываются его взносы и начисляется некий условный процент (например, в Швеции – в соответствии с ростом средней зарплаты по стране или ВВП). При выходе на пенсию сумма условных накоплений конвертируется в пожизненную пенсию с учётом ожидаемой продолжительности жизни данного поколения. Таким образом, размер пенсии напрямую зависит от того, сколько человек “накопил” на своём условном счёте, а система автоматически самобалансируется: если поколение многочисленное или живёт дольше, формула сама выдаст им меньший ежегодный размер пенсии (поскольку ту же условную сумму надо выплачивать дольше лет). Преимущество NDC – автоматическая адаптация к демографии и экономике. Не нужно политически решать индексировать или нет – встроенный механизм сам урежет или добавит, чтобы счета сошлись. Также сохраняется прозрачность: люди видят условный “баланс” своих взносов, что психологически ближе к накоплению, хотя реально денег нигде не лежит. Швеция успешно применяет NDC с 1990-х: у них пенсионная система выходит в баланс благодаря ежегодному “автоматическому балансировщику” – если дефицит, то индексация уменьшается и наоборот.

Риски и минусы:

• При сильном старении (как в Испании) NDC просто переложит бремя на самих пенсионеров – им автоматически снизят коэффициенты, и пенсии новых поколений окажутся существенно меньше, чем у предыдущих, чтобы бюджет сошелся. Это может привести к недовольству (“мы копили, а нам в итоге насчитали мало”) и всё равно потребовать политических вмешательств (под давлением могут отменить автоматику, как бывало).
• Требуется сложный пересчёт прав из старой системы в новую при реформе – кто-то может проиграть, кто-то выиграть, и это спровоцирует споры.
• NDC не создаёт реальных накоплений, то есть не помогает финансировать бум пенсионеров: он лишь делит уменьшающийся “пирог” иначе. Тем не менее, он предотвращает неконтролируемый рост расходов, что уже плюс.

Для Испании NDC-модель могла бы быть вариантом компромисса: сохранить государственную солидарную систему, но сделать её более зависимой от вклада каждого и самоадаптирующейся. Фактически, Испании лишь предстояло бы честно “нарисовать” на счетах то, что и так есть (каждый получает исходя из взносов), но с тем отличием, что если людей станет больше или жить будут дольше, то новые пенсии автоматом снизятся. Риск – значительное снижение коэффициента замещения со временем, то есть будущие пенсионеры могут получать меньший процент от зарплаты, чем нынешние (что, впрочем, справедливо, учитывая обстоятельства).

3. Полная капитализация (приватизация) пенсионной системы. Этот радикальный путь был реализован в конце 20 века в Чили, частично в ряде восточноевропейских стран (как часть смеси). Предполагается, что государство отходит от выплат пенсий, а каждый сам копит на счету, управляемом частными пенсионными фондами. Обязательные взносы направляются на личный инвестиционный счет, и пенсия зависит только от накопленной суммы. Преимущество – полная устойчивость для бюджета: нет дефицита, государство не тратит (кроме, возможно, минимальных гарантий бедным). Также теоретически такие счета стимулируют экономический рост: огромные средства идут на инвестиции в экономику через фондовый рынок. Однако на практике выявилось много серьёзных проблем:

• Переходный долг. Поколение, которое начало копить, все равно нужно обеспечивать старое поколение, у которого уже нет накоплений. В Чили это решали за счёт высоких цен на сырьё (медный бум), но даже там государству пришлось тратить значительные суммы, особенно когда выявилось, что многие накопили мало.
• Риски для граждан. В Чили через ~30 лет реформы оказалось, что многие пенсионеры получают очень низкие выплаты: рынок то падал, то рос, взносы у многих были нерегулярны, комиссии управляющих фондов “съедали” значительную долю доходности. В итоге государству пришлось вводить минимальную пенсию и доплачивать многим пенсионерам из бюджета – то есть проблема вернулась.
• Неравенство и охват. Модель работает на дисциплинированного, постоянно занятого гражданина со стабильным доходом. В реальности же люди могут столкнуться с безработицей, болезнями, у женщин бывают перерывы на уход за детьми – всё это ведёт к “дырам” в накоплении. Без сильного механизма выравнивания чисто капитализированная система усиливает неравенство: у одних будут большие счета, у других пустые.
• Политический риск и доверие. Граждане должны доверять финансовым институтам, что их деньги не пропадут за десятки лет. В странах с кризисами и нестабильностью (а Испания пережила финансовый кризис, банковские банкротства) убедить людей, что частные фонды надежнее государства, непросто. Любой сильный кризис может вызвать требования вернуть государственную пенсию.

В целом, мировой тренд сейчас не в пользу полной приватизации пенсий. Даже Чили в 2020-х провела контрреформу, усилив роль государства и минимальную пенсию. Так что полный отказ от распределения выглядит маловероятным и рискованным для Испании.

4. Сохранение статус-кво с перманентным бюджетным финансированием. Строго говоря, это тоже альтернатива: признать, что система дефицитна, и смириться с её дотационностью, покрывая разрыв ежегодно из бюджета и долгов. Сторонники такого подхода (есть и такие мнения) говорят: «Во многих странах пенсии финансируются не только взносами, но и налогами – что тут страшного? Это вопрос политического выбора: поддерживать старшее поколение – приоритет, а долг можно и потерпеть или потом подрасти экономикой и выплатить». Действительно, во Франции или Великобритании существенная часть пенсий идет из бюджета, и это считается нормальным. Однако испанский случай особый по масштабу дефицита. Когда четверть и более расходов приходится занимать, это выходит за рамки обычной практики. Европейские правила и рыночные ограничения не позволят бесконечно наращивать долг. К тому же перекладывание проблемы на будущее – несправедливо по отношению к тем же молодым: им придётся платить и за нынешних пенсионеров (через долги), и за себя. Поэтому большинство экспертов сходятся, что ничегонеделание – худший вариант, ведущий к кризису доверия или принудительным жестким мерам позже.

5. Комбинация солидарной базовой пенсии + частное добавочное обеспечение. Иногда предлагается более умеренный вариант перестройки: государство гарантирует всем некий базовый минимум пенсии (финансируемый налогами), а всё остальное – формируется либо самим человеком (накопительно), либо через продолжение работы. Такой подход обеспечивает, что никто не останется без средств к существованию в старости, но и уровень госпенсии невысок, зато она устойчива, так как фиксирована и, возможно, возрастает медленнее. Поверх неё те, кто желает больше комфорта, сами копят или работают дольше. В неявной форме к этому движутся многие страны: государство фокусируется на поддержке минимальных пенсий, а среднему классу сигнализирует, что нужно самим позаботиться о допдоходах к старости. В Испании, по сути, бюджет уже берет на себя финансирование минимальных пенсий. Можно теоретически развить эту идею: установить плоскую базовую пенсию (скажем, для всех достигших 67 лет – определённую сумму, финансируемую налогами), а страховую систему преобразовать в накопительную для заработков сверх базы. Но это пока лишь теоретические сценарии, требующие детального просчёта и опять же переходного периода.

Каждая из этих альтернатив – сложный выбор с долгосрочными последствиями. Они не взаимоисключающие: возможны комбинации (например, ввести элементы NDC и стимулировать добровольные накопления, или установить базовую пенсию и NDC поверх неё). Главное, что понимают аналитики – текущая система в нынешних условиях неустойчива без изменений.

Какой бы путь ни был избран, риски реформ нужно тщательно смягчать:

• Обязательна политико-социальная согласованность (Pacto de Toledo) – то есть договорённость всех ключевых сил и поколений о плане действий. Без широкого консенсуса любая радикальная реформа может быть отменена следующим правительством или вызвать социальные волнения.
• Необходимо переходное поколение, для которого сохранятся старые гарантии, чтобы не нарушить обещания тем, кто близок к пенсии и не успеет адаптироваться.
• Нужно сочетать меры так, чтобы распределить нагрузку справедливо: часть – на повышение эффективности (занятости, борьбы с уклонением), часть – на нынешних работников (взносы, возраст), часть – на будущих пенсионеров (немного меньший рост пенсий). Тогда ни одна группа не будет нести чрезмерно всего бремени.
• Важна прозрачность и информирование населения. Люди должны понимать, в каком состоянии система и зачем те или иные меры принимаются. Пока же многие испанцы уверены, что «пенсионный кризис – выдумка либералов», потому что они видят исправные выплаты сегодня. Это требует изменения – только если общество осознает проблему, оно примет и решения.

Эксперты международных организаций (МВФ, ОЭСР, Еврокомиссия) также советуют Испании не откладывать реформы. В докладах отмечается, что каждый год промедления повышает конечную цену: чем позже начать корректировать систему, тем более резкими придётся делать шаги. Если, условно, сейчас можно обойтись повышением возраста на пару лет и небольшим снижением индексации, то через 10 лет, возможно, пришлось бы резать пенсии или поднимать налоги куда сильнее, чтобы наверстать упущенное.

Заключение: необходимость консенсуса и решительных действий

Ситуация с дефицитом социальной защиты Испании в 2024 году стала тревожным сигналом для всей страны. Факт, что собственных доходов системы хватило лишь до 3 октября 2024 года, а дальше выплаты обеспечивались за счёт налогов и долгов, свидетельствует о глубоком дисбалансе. Этот «День долга» – не просто символическая дата, а индикатор того, что нынешняя модель работает в режиме постоянного перегрузка. Четверть пенсионных расходов – за пределами собственных возможностей системы, а суммарный скрытый дефицит достигает десятков миллиардов евро ежегодно.

Эта проблема не возникла внезапно – она зрела годами под воздействием демографических, экономических и политических факторов. Теперь же она стала «слоном в комнате» бюджетной политики, которого больше нельзя игнорировать. Влияние пенсионного кризиса выходит за рамки самой системы: он затрагивает устойчивость госфинансов, экономическое развитие и социальную справедливость между поколениями.

Решение потребует смелости и дальновидности от политических лидеров. Необходим новый “Пакт о пенсионной устойчивости”, объединяющий правящих и оппозицию, экспертов и представителей граждан. Испанский Трибунал де Кунтас прямо указывает на необходимость общенационального соглашения, чтобы гарантировать финансовую жизнеспособность системы на средне- и долгосрочную перспективу. Такой пакт должен быть прозрачен для общества, чтобы люди понимали, какие шаги предпринимаются и почему.

Меры, скорее всего, будут сочетать повышение эффективности и доходов (борьба с безработицей, теневой экономикой, умеренное увеличение взносов богатых, стимулирование миграции) и сдерживание расходов (постепенное повышение пенсионного возраста, пересмотр индексации, ликвидация привилегий). Возможно, придётся принять и непопулярные решения, но без них система окажет еще хуже услугу самим пенсионерам, когда в какой-то момент денег не хватит ни из бюджета, ни из долговых источников.

Испания не одинока в этой проблеме – почти все развитые страны сталкиваются со старением населения. Однако испанские особенности (резкий демографический спад, исторически щедрые пенсии, кризис 2008 г., подкосивший фонды) делают задачу более острой. Поэтому испанский опыт сейчас становится своего рода тестом: удастся ли большой европейской стране вовремя перестроить пенсионную систему, избежав нищеты среди пожилых и банкротства государства?

В обществе постепенно приходит осознание, что стабильная пенсия завтра требует жертв сегодня – будь то дольше работать, больше отчислять или получать немного меньше, чем хотелось бы. В идеале эти жертвы должны быть распределены справедливо, чтобы сохранить межпоколенческую солидарность. Трудоспособное население готово поддерживать старших, если видит, что их усилия не будут напрасными и система будет спасена для них самих в будущем.

Подводя итог, можно сказать: 2024 год стал точкой невозврата, обозначив необходимость незамедлительных реформ. Каждый прожитый день за счёт долга – это счёт, который выставляется будущим поколениям. Решение проблемы дефицита социальной защиты – дело не только бухгалтерии, но и выбора ценностей: какой уровень жизни для пожилых может позволить себе общество, не угнетая при этом своих молодых и не подрывая своё будущее.

Испании предстоит нелёгкий путь восстановления баланса, но откладывать больше нельзя. Как заметил Институт Хуана де Марианы, «либо Испания проведёт серьёзную реформу, либо следующие поколения будут иметь меньше богатства, меньше жилья, меньше покупательной способности… и, что хуже всего, меньше надежды». Чтобы этого мрачного сценария не произошло, нужно уже сегодня предпринимать шаги – продуманные, поэтапные, но решительные. Только так доверие к системе пенсионного обеспечения будет восстановлено, а старость нынешней молодёжи не омрачится крахом социальных гарантий.

Источники данных:

• Официальные отчёты Счетной палаты Испании и Министерства включения, социального обеспечения и миграции.
• Исследования Instituto Juan de Mariana и Fedea по финансовому состоянию пенсионной системы (https://elpais.com/economia/2024-05-02/el-deficit-del-sistema-de-pension...).
• Публикации в испанской деловой прессе: El País, Libre Mercado (Libertad Digital), El Economista, Europa Press и др., с анализом дефицита и рекомендациями экспертов (https://www.mundoemprende.com/actualidad/el-deficit-de-la-seguridad-soci...).
• Статистические данные Национального института статистики (INE) по демографии и занятости, а также прогнозы Европейской комиссии по пенсионным расходам (https://juandemariana.org/wp-content/uploads/2025/09/El-3-de-octubre-es-...).

Все цифры и факты приведены с использованием последних доступных данных на конец 2024 – начало 2025 года и подкреплены ссылками на указанные источники. Эта проблема сложна, но зная её масштаб и причины, Испания может найти путь к решению, сохраняя принцип социальной справедливости и финансовой ответственности. Как говорится, предупреждён – значит вооружён: теперь, когда проблема дефицита перестала быть невидимой, у общества есть шанс преодолеть её сообща.