В последние дни января 1939 года дрожащая колонна людей брела на север через Каталонию к французской границе, некоторые держали в руках кое-какие пожитки, некоторые несли младенцев. Погода была очень холодная, со снегом и мокрым снегом, падавшим на испуганные толпы. Но ждать лучших условий было невозможно: националистические силы генерала Франсиско Франко надвигались на Барселону – и 450 000 перепуганных женщин, детей, стариков и побежденных солдат бежали, ожидая ужасов, которые он наверняка навлечет на них. Те, кто мог найти транспорт, втиснулись в любой вид транспорта, хотя многие были вынуждены идти пешком 100 миль или больше до границы.
Войска Франко взяли каталонскую столицу 26 января, через два с половиной года после военного восстания против республиканского правительства, которое вызвало гражданскую войну в Испании. И хотя беженцы, предпринявшие этот исход, позже названный La Retirada («отступление»), не представляли никакой военной угрозы, побежденные массы были безжалостно разбомблены и обстреляны немецкими и итальянскими самолетами на службе у Франко.
Невозможно подсчитать, сколько человек погибло в этом ужасном путешествии, но те испанцы, которые добрались до Франции и импровизированных лагерей для интернированных, по крайней мере избежали участи, уготованной им Франко. И даже после его победы на севере, там оставалась огромная территория - около одной трети Испании, между Мадридом и Средиземным морем, – на которой тысячи республиканцев были брошены лицом к лицу с гневом восходящих националистов.
С самого начала войны Франко вел нарочито медленную кампанию по очищению Испании. Чтобы гарантировать выживание своей будущей диктатуры, он был полон решимости уничтожить как можно больше республиканцев, и оккупация каждой части завоеванной республиканской территории сопровождалась жестокими репрессиями. То, что последовало за падением Барселоны, было еще более ужасным, чем те зверства, которые происходили до этого.
Это история последних дней Испанской Республики, последних двух месяцев войны – и предотвратимой гуманитарной трагедии, которая стоила многих тысяч жизней и разрушила еще тысячи. Из многих главных действующих лиц в конфликте эта история сосредоточена на трех лицах, ключевых игроках в Республиканском деле. Во – первых, доктор Хуан Негрин – премьер-министр Республики - отчаянно пытался предотвратить трагедию. Двое других несли ответственность за то, что произошло. Профессор Хулиан Бестейро вел себя с виноватой наивностью, в то время как полковник Сегизмундо Касадо – командующий Республиканской армией Центра – действовал с шокирующей комбинацией цинизма, высокомерия и эгоизма.
5 марта 1939 года, всего через пять недель после взятия Барселоны Франко, Касадо предпринял военный переворот против правительства Негрина. В течение следующих 25 дней его хунта ввязалась в мини - гражданскую войну, провалила эвакуацию и гарантировала, что Республиканская борьба закончится катастрофой.
После падения Каталонии Негрин понял, что Республика потерпела поражение. Понимая, что капитуляция облегчит ужасные репрессии, запланированные Франко, он проводил стратегию, основанную на поддержании республиканского сопротивления. Он надеялся, что разразится европейская война и что западные союзники, которые, признавая республиканское правительство, следовали политике невмешательства в дела Испании, признают, что дело Республики принадлежит им. В худшем случае он планировал организовать эвакуацию тех, кто подвергался наибольшему риску.
Никакой капитуляции
Понимая, что Франко откажется от перемирия, Негрин отказался рассматривать вопрос о безоговорочной капитуляции. 7 августа 1938 года он сказал своему другу: «я не отдам сотни беззащитных испанцев, которые героически сражаются за республику, чтобы Франко мог иметь удовольствие расстрелять их, как он сделал это в своей собственной Галисии, в Андалусии, в Стране Басков и во всех тех местах, где копыта лошади Аттилы оставили свой след».
Самой большой проблемой, стоявшей перед Негрином, была усталость от войны. Простые люди терпели невероятные лишения, но продолжали бороться за поддержку Республики, которая дала им так много в плане прав женщин, социальных и образовательных реформ и региональной автономии. Однако крайняя нужда брала свое. Семьи потеряли своих мужчин, которые были убиты или искалечены. С каждой победой франкистов десятки тысяч мужчин оказывались в концентрационных лагерях, и все больше мужчин – старше и моложе, чем раньше, – призывались на военную службу. Острый голод усугублялся сотнями тысяч беженцев, набившихся в республиканские города, которые уже были деморализованы интенсивными бомбардировками.
Касадо воспользовался этим широко распространенным отчаянием и заручился поддержкой влиятельного социалистического интеллектуала Хулиана Бестейро. Вместе с несколькими видными анархистами и лидером социалистического профсоюза Вацлавом Каррильо они сформировали анти - Национальный Совет обороны Негрина, номинально возглавляемый главнокомандующим Сухопутными войсками генералом Хосе Миахой. Касадо утверждал, что его целью было покончить с ненужной резней. Чтобы заручиться поддержкой, он пошел на массовый обман, делая противоречивые предложения различным группам, которые поддерживали его планы.
В основе обмана лежали связи Касадо и Бестейро с франкистской «пятой колонной» – националистическими элементами внутри республиканских опорных пунктов, работающими на подрыв военных усилий посредством саботажа, пропаганды и другой тактики. На самом деле, предательство и саботаж всегда были долгосрочной проблемой для Республики, отчасти потому, что лояльность многих офицеров была география: они продолжали служить республиканским силам, потому что республиканцы удерживали власть в своем регионе, а не по политическим мотивам, которые во многих случаях противостояли правящей власти. Например, во время ключевого сражения на реке Эбро (25 июля–16 ноября 1938 года) и обороны Каталонии с конца декабря 1938 года Майя и его начальник штаба генерал Мануэль Маталлана Гомес блокировали диверсионные атаки, чтобы помешать войскам Франко.
Среди многочисленных сотрудников «пятой колонны» Касадо были его брат Сесар и личный врач, доктор Диего Медина. Его адъютант, полковник Хосе Сентаньо, принадлежал к секретной службе Франко. Из различных обещаний, данных различным элементам, составлявшим его хунту, самыми экстравагантными – хотя он, кажется, и сам в них верил – были обещания, данные другим офицерам, что Франко будет уважать их пенсии и, возможно, включит их в свою послевоенную армию.
Поддержка анархистов
Некоторым социалистам Касадо предлагал мир и радость унижения Негрина, которого они так и не простили за то, что он сменил Франсиско Ларго Кабальеро на посту премьер-министра в мае 1937 года. Однако наиболее существенную поддержку Касадо получил среди анархистов, которым он обещал более ожесточенные военные действия. Они были ослеплены намерениями как Франко, так и Касадо из-за своей неприязни к Коммунистической партии (КПК) и Негрину за то, что они блокировали их революционные амбиции и навязывали централизованные военные усилия. Они обвиняли их во всех военных неудачах, начиная с отступления от Эбро, тем самым игнорируя международную ситуацию и степень подрыва военных усилий саботажем профессиональных офицеров – и, действительно, деятельностью экстремистов в рамках анархистского движения.
Лживость Касадо была сравнима только с его эгоизмом. Он сказал доктору Медине, что поразит весь мир, заявив: «капитуляция произойдет таким образом, для которого нет прецедента в истории».- Позже, в изгнании, Касадо заявил, что намеревался стать редентором. (Искупитель) Испании. Старший военный стратег Республики, генерал Висенте Рохо, прокомментировал: «он [Касадо] является самым политическим и самым кривым и малодушным из кадровых офицеров в рядах республиканцев». Даже генерал Миаджа в частном порядке называл Касадо «четырехлицым», потому что назвать его «двуликим» было бы едва ли отражением реальности.
20 февраля агенты националистической разведывательной службы SIPM передали Касадо документ, в котором перечислялись «уступки» Франко. «Националистическая Испания требует капитуляции», - гласила она; в ней не предлагалось то, что Касадо требовал от своих товарищей, но вместо этого четко обрисовывались неизбежные репрессии. Он обещал сохранить жизнь тем, кто сдал оружие и не был виновен в убийствах или других тяжких преступлениях, но заявил, что они будут заключены в тюрьму на «время, необходимое для их исправления и перевоспитания». Касадо был в восторге, крича: «великолепно, великолепно и сказал агентам SIPM, что он может организовать капитуляцию республиканской армии “примерно через две недели».
Когда 5 марта было объявлено о перевороте, обман был обнаружен в заявлениях членов хунты, которые либо заблуждались, либо лгали; на самом деле ни один из «кабинета» Касадо не имел единодушной поддержки организаций, которые они якобы представляли. Побежденных в Каталонии обвинили в дезертирстве. Утверждалось, что Негрин был во Франции, хотя на самом деле он был со своим правительством в Аликанте, пытаясь организовать военные действия. Манифест Касадо утверждал: «ни один из присутствующих здесь людей не покинет Испанию, пока не уедут все, кто хочет, а не только те, кто может». Касадо обратился к Франко: «в ваших руках, а не в наших, мир или война» – и фактически положил конец любой возможности достижения мира путем переговоров.
Первая же инициатива, предпринятая товарищами Касадо по заговору, гарантировала последующую катастрофу. В то время как сторонники пятой колонны и фалангисты сражались с республиканскими силами за контроль над военно-морской базой в Картахене, далеко на юго-востоке Испании, глава республиканского флота Адмирал Мигель Буиза вывел флот в море, чтобы заставить Негрина сдаться хунте; Буиза был в сговоре с Касадо, и большинство его офицеров были про-Франкоистами.
Военные корабли отчалили в полдень 5 марта, за несколько часов до начала переворота, начатого Касадо, который телеграфировал поздравления Буизе и подписался как «президент Касадо». Оказавшись в море, большинство сотрудников Буизы воспротивились возвращению в Картахену и вместо этого отплыли через Средиземное море в Бизерту, Тунис; там флот был передан французским властям, которые позже сдали его Франко.
Разбитые надежды
Решение буизы стало сокрушительным ударом для Негрина: без флота не было бы никакой безопасности для эвакуации. Адмирал сервера, командующий флотом Франко, ввел полную блокаду, чтобы помешать любым торговым судам заходить в оставшиеся порты Республики. Все надежды на эвакуацию также были разбиты вдребезги.
Когда Касадо позвонил Негрину и объявил о своем перевороте, премьер-министр предложил провести переговоры и официально передать власть. Касадо грубо отклонил это предложение и объявил правительство незаконным. Однако без официальной передачи полномочий хунта Касадо была бы еще более незаконной и не получила бы международного признания. Отклонение предложения Негрина означало отказ от доступа как к государственным средствам, находящимся за пределами Испании, так и к дипломатическим связям с другими странами, что отражало непреодолимое желание Касадо (и Бестейро) унизить Негрина.
Касадо пригрозил арестовать и расстрелять премьер-министра и его кабинет, и опустошенный Негрин принял решение отправить правительство в изгнание. В его заключительной декларации указывалось, что между провозглашенными целями хунты и стремлением правительства к мирному урегулированию без репрессий нет принципиального расхождения.
Отказ Касадо от мирных предложений Негрина - его предложение вступить в переговоры с Франко и передать власть Касадо - открыл путь к мини-гражданской войне, которую Негрин надеялся предотвратить, и обнажил совершенно наивные ожидания заговорщиков. Напротив, Негрин прекрасно понимал последствия безоговорочной капитуляции. Он был свидетелем ужасов, пережитых побежденными республиканцами во Франции; эти беженцы испытали унижение, но не судебные процессы, пытки, тюремное заключение и казни, запланированные Франко для тех, кто сдался.
Затем Касадо напал на коммунистов в Мадриде, намереваясь использовать их в качестве разменной монеты, чтобы предложить Франко в обмен на уступки. После шести дней боев (в течение которых Франко предоставил временное перемирие, чтобы облегчить победу Касадо) коммунисты были разбиты. Это означало конец дела Республики: переворот, потеря флота и, наконец, ликвидация коммунистов сняли самые мощные карты, которые могли быть использованы Республикой в любых переговорах с Франко.
После своей ссылки в Париж Негрин продолжал использовать правительственные ресурсы, чтобы обеспечить продовольствием и оборудованием оставшуюся центральную зону, удерживаемую республиканцами. Он зафрахтовал корабли, чтобы эвакуировать десятки тысяч людей, спасавшихся от наступления франкистов, но блокада не позволила им причалить в Валенсии и Аликанте, чтобы забрать эвакуированных.
В отличие от этого, Касадо и его министры обеспечили себе побег, но ничего не сделали для организации массовой эвакуации. Требовалось многое: помимо торговых судов для перевозки эвакуированных и флота для сопровождения их через франкоистскую блокаду, требовался транспорт к побережью для тех, кто подвергался наибольшему риску. Необходимо было подготовить паспорта, договориться о предоставлении политического убежища и получить иностранную валюту. Как сообщил британский консул в Валенсии Министерству иностранных дел своей страны, подготовка хунты к эвакуации «являла собой яркий пример неопределенности, неразберихи, колебаний».
Хулиан Бестейро, назначенный вице-президентом хунты, был представлен Касадо агентами пятой колонны в октябре 1938 года. Он проглотил мифы, которыми его кормили о милосердии Франко, и был убежден, что победоносный Франко обнимет побежденные республиканские массы. Соответственно, он не допускал использования каких-либо правительственных ресурсов для финансирования эвакуации, утверждая, что национальное богатство необходимо для послевоенного восстановления и что Франко будет гораздо лучше относиться к тем, кто остался, за то, что сохранил ресурсы.
Заблуждение бестейро, что Франко нечего бояться, заставило его остаться в Мадриде, в то время как Касадо и другие члены хунты уехали в Валенсию 28 марта. Там Касадо сообщил международной делегации помощи, что Франко согласился предоставить один месяц для организации эвакуации и что у него есть корабли для 10 000 беженцев. Позже в тот же день он признался, что у него нет кораблей и что Франко прибудет самое большее через три дня. Он также сказал делегации, что Аликанте был лучшим портом, из которого они могли бы организовать эвакуацию.
Незадолго до отъезда из Валенсии Касадо сделал радиопередачу по просьбе фаланге – испанской фашистской партии, которая поставляла большую часть рядовых националистических сил, – призывая к спокойствию и утверждая, что обеспечил «почетный мир без кровопролития». Тем временем десятки тысяч отчаявшихся мужчин, женщин и детей бежали из Мадрида 28 марта 1939 года, преследуемые фалангистами. Они направились в Валенсию и Аликанте, где, как обещал Касадо, должны были появиться корабли. Последними отплыли английские пароходы Stanbrook, Maritime, Ronwyn и African Trader. В общей сложности они перевезли 5146 пассажиров; «Стэнбрук», один из кораблей, зафрахтованных Негрином, покинул Аликанте, опасно переполненный 2638 беженцами. Многие небольшие суда – рыбацкие лодки и прогулочные суда – также совершили опасное путешествие через Средиземное море в Алжир.
В течение следующих нескольких дней тысячи беженцев со всей территории Республики собрались в Валенсии и Аликанте. Некоторые суда приближались к портам, но, опасаясь быть перехваченными франкистским флотом, их капитаны повернули назад. В Аликанте беженцы напрасно ждали три с половиной дня без еды и воды. Многие покончили с собой. Дети умирали от истощения и недоедания.
В конце этого времени прибыли два корабля с франкистскими войсками, и эти солдаты насильственно разлучили семьи; все, кто протестовал, были избиты или расстреляны. Женщины и дети были доставлены в Аликанте, где их держали в течение месяца в кинотеатре с небольшим количеством пищи и без средств гигиены. Мужчин загоняли на арену для боя быков в Аликанте или в большое открытое поле за городом, известное как Кампо-де-лос-Альмендрос. В течение шести дней 45 000 человек оставались практически без пищи и воды, спали в грязи под открытым небом, подвергаясь воздействию ветра и дождя. Всего два раза им выдавали мизерные пайки.
Напротив, Касадо и его друзья отправились в Гандию, примерно в 60 км к югу от Валенсии, где Франко организовал для них особый режим. Порт находился в руках фалангистов, которые снабжали его прохладительными напитками, пока хунта ожидала посадки на британский военный корабль.
Теперь войска Франко могли наступать беспрепятственно, и 28 марта они взяли Мадрид. Город за городом падали бескровно. К 31 марта вся Испания была в руках националистов. Бравада анархистов, которые хвастались выжженной землей и отрядами самоубийц, ни к чему не привела.
Находясь в привилегированном изгнании в Лондоне, работая на Би-би-си, Касадо никогда не выказывал ни сожаления, ни раскаяния за действия, которые ускорили крах Республики в худших обстоятельствах, какие только можно себе представить. В 1961 году он вернулся в Испанию, где ему щедро заплатили за мемуары, опубликованные в газетах и в виде книг.
Никто не упоминал о его связях с пятой колонной и разведывательными службами Франко. Однако Негрин был озабочен главным образом благополучием изгнанников. Он организовал сбор средств, чтобы помочь более чем десяти тысячам республиканских беженцев добраться до Мексики и обосноваться там. Когда изгнанники прибыли в мексиканский порт Веракрус, на борту судна висел огромный плакат с надписью «Негрин был прав».
Добавить комментарий